Берлинский транзит - Страница 44

Было ясно, что решение об устранении Жоры Бакинского было принято на сходке «воров в законе». Очевидно, Георгий Цверава оказался слишком опасным даже для своего сообщества. И тогда ему вынесли приговор.

— Это дело самих людей решать, кто заслуживает подобного наказания, а кто нет, — рассудительно произнес Дронго. Со стороны даже людям, которые их, возможно, слушали, могло показаться, что речь идет об обычных человеческих отношениях.

— Согласен, — ответил Раздольский, — но я все еще не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.

— Дело в том, что наш грузинский друг погиб сегодня утром вместе со своей женщиной, — пояснил Дронго, — а сейчас выясняется, что с этой женщиной его познакомил наш «хромой» друг.

— Ну и что?

— Вместо одной женщины, которая должна была находиться в купе, убили другую, — пояснил Дронго. — Но самое главное не это. Если люди решили, что грузин не должен с ними работать, это их право. Но «хромой» решил пойти еще дальше. Он начал устранять друзей грузина. Сегодня утром в больнице задушили одного, днем застрелили другого. Это уже беспредел.

— Да, — согласился Раздольский, — так поступать нехорошо. — Как будто речь шла об играх детей в песочнице. — А почему вы считаете, что это делает наш «хромой» друг? Ведь он был близким другом ушедшего грузина?

— У меня есть номера телефонов, куда звонил погибший, — пояснил Дронго, — и поэтому я точно знаю, что виноват «хромой» друг. Ему никто не разрешал устраивать такой беспредел. К тому же не в Москве, а в Берлине. Немецкая полиция теперь начинает поиски убийц.

— Это совсем нехорошо, — вздохнул Евгений Мартынович, — но меня радует, что вы рассказали мне об этих происшествиях. Нужно будет переговорить с этим «хромым» и объяснить ему, что так нельзя поступать.

— Надеюсь, что вы сами с ним переговорите. Вы такой авторитетный человек…

— Что вы говорите! Я старик и давно на пенсии, живу на свое нищенское пособие.

— Я знаю, — быстро согласился Дронго, — но все равно — нельзя никому позволять устраивать подобный беспредел. Я думаю, что никому не нужны проблемы с немецкой полицией.

— Это мудрое решение, — согласился Раздольский, — и спасибо вам за этот телефонный звонок. Откуда вы звоните?

— Из Берлина.

— Вы можете переслать на мой мобильный снимки с телефона погибшего друга Цверавы?

— Думаю, что смогу. Минут через пятнадцать-двадцать. — Нужно было сказать так, чтобы Раздольский не догадался, что он звонит из полиции. Это было самое важное.

Но картинки входящих и исходящих телефонных звонков он, конечно, передаст. Пусть Джансунг сам отвечает за свои художества перед остальными преступными авторитетами. Ему разрешили устранить Цвераву, но сделать это он должен был весьма корректно и осторожно. А вместо этого он устроил настоящую охоту на всех остальных. Все превратилось в какую-то бойню. И только для того, чтобы никто не узнал подробностей преступления. Или преступлений. Нет, он явно не опасался того, что Альбина Брустина будет разоблачена как Анастасия Асамова. Значит, он опасался чего-то другого, убирая телохранителей Георгия Цверавы. Опасался, что рано или поздно кто-то сумеет вычислить и его человека в Берлине. Черт побери, это единственное разумное объяснение неадекватных поступков убийцы и его сообщников.

— Как там погода? — Раздольский явно спрашивал про общую обстановку в Берлине, понял Дронго.

— Пасмурно, — ответил Дронго, — и вот-вот может ударить молния. Грозу мы уже видели.

— Жалко. Жалко. Берлин хороший город. Там много наших друзей. Как вас найти, если вы понадобитесь?

— Запишите номер моего мобильного телефона. Он как раз высветился у вас на дисплее, — ответил Дронго.

— Да, я так и сделаю, — согласился Раздольский и, попрощавшись, отключился.

— Кому вы звонили? — спросил Виммер. — У меня было такое ощущение, что вы ему жаловались. Я немного понимаю по-русски. Кто это был?

— «Судья» мафии, — пояснил Дронго. — Я рассказал ему об убийствах, которые здесь произошли. И еще раз убедился, что все не так просто. На устранение Георгия Цверавы была дана санкция сходки «воров в законе», и его убийство никого не должно беспокоить. Кроме полиции, разумеется. А вот мстить за это убийство преступники не будут. Но после того как Цвераву убрали, кто-то отдал приказ еще о двух убийствах. И по моей логике, это мог сделать только тот человек, кому звонил Захар, сообщая о том месте, где он находится. Этот человек и сдал его убийцам. То есть несанкционированно провел еще два убийства в Берлине. А это уже беспредел даже на языке мафии. Поэтому опытный «судья» сразу начнет разбирательство. И никто не посмеет ему соврать или уклониться от его вопросов. Это ведь не обычный федеральный судья, когда за ложные показания могут дать всего два или три года тюрьмы. Это ведь даже не Бог, который сможет наказать уже в другой жизни. Это «судья», к голосу которого прислушиваются сотни и тысячи бандитов и который может вынести очень суровый приговор, требующий немедленного исполнения.

— Это уже настоящий цирк, — махнул рукой комиссар.

— Вы думаете, он может что-то сделать? — спросил Виммер.

— Безусловно. Он даже может назвать мне имя человека, который должен был подстраховать убийц, чтобы Георгий Цверава не ушел от приговора «воров в законе». Но я пока не знаю имени этого человека. Хотя скажу откровенно — ужасно хочу узнать.

— Кажется, наше расследование зашло в тупик, — нервно заметил Виммер, — если мы позволяем нашему эксперту звонить в Москву и рассказывать обо всем авторитетному для бандитов мафиозному «судье». Неужели сейчас мы будем ждать его решения? Но у нас так не принято. Он не имеет права выносить никаких решений. Здесь Германия, герр Дронго, и у нас есть свои федеральные законы.