Берлинский транзит - Страница 21

— Почему вы так уверены? — осведомился Виммер.

— Когда их проверяли на границе, она явно нервничала и невольно себя выдала. Сказала, что принимала участие в чемпионате Европы по биатлону, который проходил в Кракове. Невольно выдала себя, когда польский пограничник начал ее спрашивать. Видимо, очень сильно нервничала. Когда офицер вышел, недовольный Цверава спросил, зачем она солгала. А мне было понятно по ее тембру голоса, что она совсем не врет. Но по ее легенде, которую знал Цверава, она раньше занималась лыжным спортом. На самом же деле была биатлонисткой. А это подразумевает не только бег на лыжах, но и отменную стрельбу.

— И это вас не насторожило, — тяжело вздохнул комиссар Реннер.

— Я подумал, что ей хочется скрыть некоторые детали своей биографии от такого человека, как ее друг. К тому же он сделал ей серьезное замечание, предупредив, чтобы она не вмешивалась в его разговоры с официальными лицами. Он так и сказал, чтобы это было в первый и последний раз. А она почему-то коротко рассмеялась и очень странным тоном ответила, что это будет действительно «в последний раз». Это я точно помню. И еще один очень важный момент. Чтобы не подставлять такого авторитетного вора, как Жора Бакинский, его телохранители должны были провезти через границу его личное оружие, чтобы вручить его боссу, когда они переедут польскую границу. Но мое неожиданное появление, очевидно, смутило господина Цвераву. Он потребовал, чтобы оружие ему принесли до границы, а не после. И самое главное, что об этом оружии знала его спутница. Она напомнила ему, что пистолет должен появиться в их купе после прохода границы. Понимаете, она все время об этом помнила. Она все время помнила про это оружие, у нее это был вариант, при котором можно будет быстро убрать своего «друга». Но он настаивал, и оружие принесли еще до границы. Самое интересное, что в принципе он был прав. Его убийцы могли воспользоваться моментом, когда белорусские пограничники и таможенники уже вышли из вагона, а польские еще не вошли. За несколько минут из соседнего вагона мог появиться убийца и сделать все очень быстро. Но Цверава настоял на своем, и его убийца госпожа Брустина — будем пока называть ее именно так — сумела получить необходимое ей оружие.

Комиссар и старший следователь переглянулись. В кабинет постучали. Вошедший офицер принес полученное из Москвы сообщение. Там говорилось, что погибший Георгий Цверава имел восемь судимостей, был осужден за грабеж, разбой, участие в преступной группе, покушение на убийство, незаконное предпринимательство, еще дважды за убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Поразительно, что из шестидесяти шести лет своей неправедной жизни двадцать семь лет этот человек провел в лагерях, тюрьмах и колониях. Но самое интересное, что основная часть его «лагерной» жизни приходилась на молодые годы, когда еще существовал Советский Союз. Правоохранительные органы и сама система работали тогда гораздо лучше, чем после девяносто первого года. До этого сорокасемилетний преступный авторитет провел в заключении в обшей сложности двадцать четыре года. После девяносто первого — только три. Сказывалась всеобщая коррумпированность судей, сотрудников прокуратуры и милиции. А несколько уголовных дел, которые были возбуждены в отношении Жоры Бакинского, просто развалились, даже не дойдя до суда.

— Легендарный человек, — заметил Виммер, читая вместе с комиссаром биографию убитого.

— Все не так просто, — пояснил Дронго. — Такого преступного авторитета нельзя убить даже столь хитроумным способом. Понятно, что это не месть за оскорбленную женскую честь. Его убийство тщательно готовилось и было хорошо проплачено. Значит, действовали очень серьезные люди. Чтобы дать разрешение на убийство человека с таким прошлым, должен быть вынесен вердикт других «воров в законе». Или коллегии «судей», как они называют посредников, разрешающих их споры и противоречия.

— Меня интересует, куда делась эта дамочка? — вздохнул комиссар Реннер.

— Нужно просмотреть списки пассажиров, — предложил Дронго. — Если я правильно все рассчитал, то мужчина и молодая женщина должны были находиться в одном из соседних вагонов. Это, скорее всего, купе на двоих, чтобы не привлекать внимания других пассажиров. Женщине должно быть лет тридцать или тридцать пять, но не больше. Мужчина тоже сравнительно молодой. У вас есть списки всех пассажиров, прибывших в Берлин? По вагонам?

— Конечно, есть. Мы всех переписали, — сообщил комиссар.

— Сколько человек оставили отпечатки пальцев в купе? — уточнил Дронго. — Я не имею в виду погибших.

— Еще несколько человек. — Виммер взглянул на лежавшую перед ним бумагу. — Черт возьми, здесь указано, что в купе найдены отпечатки пальцев пятерых людей. Кроме обоих погибших. Пять человек — это уже слишком много. Двое из них, возможно, были женщины. Но такого количества людей не могло быть в купе.

— Все правильно, — возразил Дронго, — так и должно быть. Я знаю, кем были трое. Эти двое телохранителей, которые входили в купе, когда искали пропавшего босса; один из них находится в вашей больнице, можете проверить его отпечатки пальцев. Третий мужчина был, очевидно, проводник. Там должны были остаться и его отпечатки. Убийца, конечно, был осторожнее и не оставил никаких отпечатков. Я имею в виду мужчину, который входил в купе для помощи Брустиной.

— Тогда поясните, откуда взялись отпечатки пальцев двух женщин? — спросил комиссар, покачав головой. — Это не считая погибшей. Предположим, что одни отпечатки принадлежат фрау Брустиной. Она не могла повсюду стереть свои «пальчики» или все время ходить в перчатках. Но тогда — кто третья женщина? И откуда она взялась?